Это один из даров ноября: знакомить с собственной темнотой.
Не окунать, как в ледяную воду, не сталкивать – лицом к лицу – выключая весь свет за раз. А постепенно, мягко, держа за руку вести в саму ее сердцевину. А потом отпускать, оставляя тебя наедине с этим темным бархатом воздуха, шероховатым небом, пульсирующим лунным сердцем, налитым до краев. Не вручить ни карты, ни компаса, ни подсказки.
Сказать: ну, иди теперь домой.
Добавляя еле слышно: если сумеешь найти дорогу.
Вот только дорога всегда сама появляется под ногами идущего, жаждущего, ищущего. И фонари зажигаются как раз вовремя, и искры света разбивают стеклянный холодный воздух.
Подружишься с ноябрськой темнотой, считай, выпил эликсир бесстрашия: до конца этого года хватит точно. Говорят, те, кто выходит на прогулки ночным городом ноября – обретают способность слышать в голосе того, с кем говорят одновременно прошлое и будущее, по свету глаз определять людей из своей стаи, по звуку шагов – узнавать с какими новостями идет человек.
Говорят, сами они улыбаются не так часто, но когда случается – словно огни гирлянд наполняют комнату.
Ноябрь – это всегда последний шанс на честность. Все, за что можно было спрятаться, чем укрыться – теперь само беззащитное, уязвимое.
Скажешь ложное — разрушишь важное, промолчишь, когда слово было необходимо (а это всегда чувствуется безошибочно) — считай, провалил экзамен, вот тебе год подготовиться к новому.
В ноябре, таким как ты, положено идти на свет.
В ноябре, таким как ты, положено свет зажигать.