Все, что было тогда вокруг — красота и мы. Мир выбрал нас среди прочих всех — на него смотреть, замечать — стрелы уитменовских листьев травы, людей, в которых живут целые города, чем-то на них похожие, солнце, целующее по-взрослому — на коже остаются следы от его касаний.
Все что с нами происходило весь этот год — рассветы, ночные сеансы фильмов: проектором — наши глаза, экраном — небо.
Мне приходилось зажмуриваться и потом резко распахивать глаза и смотреть — ты взаправду? Весь этот мир, в котором есть ты, большие красивые олени, выращенная мята на солнечном балконе, есть самая разная музыка и самые разные языки, и черный песок, и лава, и детеныши львов, и тысячи миллионов историй, какие только захочешь, и в этом всем многообразии можно всегда придумать что-то еще.
Мир, о котором сладко думалось в пять
Жадно — в тринадцать
Скептически — в семнадцать
Остро — в двадцать три
и вот теперь, думается мне, вот теперь он — на расстоянии вдоха, выдоха, на расстоянии одного поцелуя – не устает выбирать нас.
И все что с нами происходило тогда — не ропщет, не сомневается, ни о чем не просит. Все еще не перестает.
