Великий писатель умирал. Он отчетливо чувствовал приближение конца. Каждый удар сердца казался ему чудом. Сначала умирать было не страшно. Он даже впал в некую апатию, и относился абсолютно равнодушно к траурной суете родственников, к ежедневному осмотру семейного доктора, к самому факту своей приближающейся кончины. Но несколько дней тому назад, почувствовав, что он как никогда близок к роковой черте, он испугался. С этого момента какая-то странная, казавшаяся доселе невозможной, жажда к жизни обуяла его. К нему вернулись все чувства. Ощущение мира нахлынуло на него оглушающей волной. Он снова ощущал себя беззаботным ребенком, влюбленным юношей, счастливым отцом. Одновременно. Вспомнил безумную радость, когда его первый роман сразу же стал бестселлером. Хотелось жить. Бороться за жизнь. Хвататься за нее, как хватается провалившийся под лед человек за хрупкие края проруби. Он поминутно шевелил пальцами рук и ног, проверяя, способен ли он еще двигаться. К своему удивлению, он обнаружил в себе больше сил, чем ожидал. Покряхтев, он уселся в кровати, которой суждено было стать его смертным одром, и потянулся. Из прикроватной тумбочки достал сигару. Чиркнул спичку о коробок, затянулся горьким дымом. Писателю было хорошо.

Не успел он как следует раскурить сигару, как дверь в комнату приоткрылась. С невероятным проворством он спрятал непотушенную сигару в ящичек. Писатель был сконфужен, как нашкодивший мальчишка, ведь почуяв запах дыма, никто за него не порадуется, а наоборот пожурят. Домочадцы никогда не одобряли его курения. Однако, в комнату вошел некто незнакомый. Кто это был – мужчина или женщина, определить было нельзя, ибо вся фигура была закутана в длинный черный балахон. Гость, хотя нехорошее предчувствие подсказывало писателю, что это гостья, подошел к кровати.

— Вставай, пошли, — тихо, устало и бесцеремонно сказала гостья.
— Куда?
— Ах, да, совсем забыла…

Внезапно из складок балахона появилась коса, и черная фигура замахнулась ей над головой писателя. Одно стремительное движение, и острое лезвие рассекло воздух в том месте, где мгновение назад была писательская шея. Писатель вжал голову глубоко в плечи и сполз с подушки, вследствие чего жертвой косы пали лишь несколько срезанных седых волосинок.

— Шустрый, — равнодушно оценила его Смерть и замахнулась во второй раз.
— Стой! Мне есть, что сказать!

Писатель прокричал свою последнюю фразу, и обоим почудилось, что его слова, словно ставшие материальными, остановили острие.

— Ну что еще? Ты мне график портишь!
— Подожди! Постой. Так ты в самом деле существуешь, ты настоящая?
— С этими глупыми вопросами тебе помогут разобраться ТАМ, — она снова занесла косу.
— Нет. Подожди, я не это хотел сказать…

Смерть начинала злиться. Всего неделю на этой должности, и каждый раз ей приходится сталкиваться с людской непочтительностью. К тому же, попусту махать косой было обременительно, она была довольно тяжелой.

— Постой! Позволь мне произнести последние слова. Все прах. И я уйду, и знаю, что ни одно из написанных мною слов не даст мне вечной жизни. Так может, вечная смерть? Позволь мне написать мое последнее творение. Много времени мне не понадобится, вернись ко мне чуть позже. Я молю тебя! Я хочу воспеть тебя. Твой прекрасный взор, во тьме которого таится больше, чем в просветленном взгляде любого нашего мудреца, почитаемого за святого. Я хочу описать твою судьбу. Безучастную, печальную, но необходимую. Хочу описать, что без смерти невозможно сущее. Я хочу рассказать людям, что между любовью и смертью нет никакой разницы! Позволь! Молю!

Смерть призадумалась. Что-то в словах этого человека заинтересовало ее. Нет, она не думала о славе, он ничем ей не польстил. Но уважение, да, она чувствовала уважение к прозрению, к новому пониманию, к новым мыслям, что возникли в голове великого писателя перед ее лицом.

— Хорошо. Я вернусь ровно через три дня. Ты должен успеть. Ты должен это самому себе.
— Благодарю!

Черная фигура растворилась в воздухе, оставив после себя лишь еле заметные хлопья сажи, которые успели истлеть, так и не достигнув пола.

«Три дня. Интересно, они что, по сменам работают?» — подумал великий писатель, достав из-под матраса флягу с коньяком. Из ящичка выудил тлеющую сигару, затянулся. Крякнул от удовольствия.
Это была уже четвертая Смерть, посетившая его за последние четыре дня.
«Нет, ну точно, по сменам работают».

eucalypt_lover

комментария 4

  1. я не писательница, поэтому нужно подумать, что говорить Смертям:) Наверное их девять:)

Добавить комментарий